Я не выписываю рецепты счастья
После выхода картины «Катала» Валерий Гаркалин проснулся в буквальном смысле знаменитым. Настоящая же слава к нему пришла после того, как он сыграл близнецов в фильме «Ширли-мырли». Многие боготворят его антрепризы, в которых сквозь смех видны слезы, которые проливают его чаплиновские герои, видя всю несуразную действительность.
Его интервью часто сравнивают с монологами любимого писателя актера Беккета. Газете «Новые Известия» актер дал уникальное интервью, в котором рассказал о свободе выбора, о том, как можно жить без него, чем хороша антреприза, имеет ли она существенные отличия от театра в его академическом понимании, актер ответил на вопрос, может ли ум быть немощным, насколько сильно сердце и так далее.
Валерий Гаркалин когда-то сказал: «В вымысле хорошо то, что человеческие поступки там прекрасны и любовь там ответна. Реальность же такова, что в ней нет ничего хорошего, кроме смерти»…
Действительно, актер и сам живет в мире вымыслов и фантазий. У некоторых людей, которые живут одним лишь творчеством, вымысел часто заменяет реальность, а потому часто говорят, что они живут иллюзиями. И это вполне оправданно: только в мире иллюзий живет совершенство, любовь, которой горят с полной силой оба сердца, поступки здесь всегда благородны, а человек каждую минуту показывает мощь и силу своего характера.
Фантазии и иллюзии способствуют жизни подлинных чувств и настоящих, неподдельных эмоций. В реальности люди такие чувства не проявляют, так как они думают, что это неинтеллигентно. Даже в хосписе, когда жить остается считанные минуты, люди осмеливаются признаться в любви своим самым близким лишь на смертном одре. Неужели и целой жизни им мало, чтобы успеть произнести это заветные слова любви? Иногда люди боятся своих собственных чувств, и победить их может только смерть.
Может быть, именно с этой целью и был придуман театр, чтобы люди просто смогли посмотреть на настоящие эмоции, которые они сами боятся проявлять? Такого мнения придерживается и Валерий Гаркалин.
Зрители, как он утверждает, хотят, во что бы то ни стало увидеть, что же на самом деле чувствует и переживает актер, находясь на сцене. Получается, что актеры — это счастливейшие из смертных, которым дано испытать те самые неподдельные чувства, при этом, не скрывая их, как это делают все другие.
Недавно Валерий Гаркалин пересмотрел картину, которая была посвящена Мольеру и его творчеству. Согласно видению режиссера, который выбрал довольно смелый сюжет, Мольер писал только о тех событиях, которые на самом деле происходили в его жизни. В том числе, он писал и о любви к чужой женщине. Она ответила на его чувство. Однако у них не хватило смелости пройти по тропе любви: ему — потому что он был слишком молод, ей — потому что она не могла оставить то благополучие, которое давал ей муж. В итоге они убили — убили свое чувство. Когда его возлюбленная умирала, Мольер узнал об этом, он решил проститься с ней. У смертного одра он плакал — плакал, сожалея об этом убийстве.
Вспомните Бродского: «Мой голос, торопливый и неясный, тебя встревожит горечью напрасной, и над моей улыбкою усталой склонишься ты с печалью запоздалой». Вот вам и актерское счастье… Поэтому даже самые гениальные люди могут оказаться бессильными перед лицом собственных страхов.
Человек по своей природе — слабое и беспомощное существо. Причем это касается каждого живущего на этой Земле. Человек беспомощен даже перед самой природой, точнее, перед ее однообразием. Утро всегда сменит ночь. Это не поменяется никогда. Дело заключается в том, что человек может поменять к этому свое отношение. Например, утро может наступить радостное, отрадное.
Человек также беспомощен и перед течением самой жизни. Двадцатый век — тому подтверждение: это время персонажей Чаплина, которые не смогли привыкнуть жить в индустриальных джунглях. Человек — это существо маленькое, несчастное и слабое. Его самая большая боязнь — это боязнь неизвестности, когда он не знает, что ожидает его за поворотом. Никогда он этого не узнает заранее — надо все-таки повернуть.
Природа вещей способна изломать человека. Он начинает всего бояться, причем страхи рождает больная душа, но не сама мать — природа. Природа человеческой натуры по своей сути невинна, ей неведом страх, натура человеческая подвластна лишь законам жизни. Противозаконным человека делает его собственная голова, которая ведет каждого к преступлению, а вся жизнь превращается в абсурд. А первый, кто показал миру абсурд, был Гоголь. Стоит лишь вспомнить «Женитьбу», написанную им — это ли не пьеса, раскрывающая в полной мере весь секрет абсурда?
Все, что открыл Беккет, уже было сказано Гоголем в его «Шинели». Поэтому, получается, что человеку, чтобы познать свою первозданную целостность, гармонию, надо отказаться от собственного разума. Поддаться зову природы — вот, что нужно для жизни каждому человеку.
Конечно, Валерий Гаркалин не может сделать своим зрителям и читателям выписку рецепта счастья. Это, как он считает, невозможно. Он часто повторяет слова Дона Хуана — героя Кастанеды: «Выбирая путь, помни, что твой — один из тысячи. И что каждый из путей все равно приводит в тупик. Но лучше выбери тот, по которому ведет тебя сердце. Чтобы потом ни о чем не жалеть».
Сам актер прислушивается исключительно к своему сердцу. Так было, когда он закончил московский театральный вуз. В то время у него была великолепная возможность играть на сцене театра Москвы, а он уехал в Кемерово. Это был поистине порыв души. Речь здесь шла и о солидарности. Очень редко, когда курс выпускников становится настоящим художественным коллективом, который отличается независимостью и целостностью. Так сложилось с сокурсниками Гаркалина. Они поехали в Кемерово целым курсом.
Валерий Гаркалин стал одним из первых, кто покинул стены академического театра и пустился в плавание по реке, название которой антреприза. Многие актеры считают, что антреприза — это вещь не совсем хорошая. Гаркалин, разумеется, мог бы описать все преимущества этого жанра, используя умные мысли и мнения. Он, конечно, скажет, что ни о чем не жалеет, так как в академическом театре у него не было блестящих ролей. Потом он скажет, что главное отличие антрепризы от академической постановки заключается в свободе выбора. Работая в антрепризе, вам не придется несмело подходить к доске и видеть, выбрали вас для участия в спектакле, или же нет.
В антрепризе получается другая ситуация: актер выбирает сам, в какой пьесе играть, с каким партнером работать и с каким режиссером. Сам актер, что самое главное, выбирает себе роль. А в академическом театре вам не надо даже и жить — все выбрано и решено уже за вас, ваша жизнь расписана, как сценарий. Антреприза вам не может дать даже дома.
Валерий Гаркалин может многое рассказать о преимуществах антрепризы. Большинство доводов могут быть правильными. Как ни странно, разумом Гаркалин ничего не решал. Все произошло по воле случая. Так получилось, что оба спектакля, в которых должен был играть Гаркалин, совпали по времени. Один спектакль ставился на «Таганке», а другой — на сцене Театра сатиры.
Дело в том, что неустойка, которую актеру пришлось бы заплатить за пропущенный спектакль в антрепризном театре, была большой — он бы ее выплатить не смог. А потому Театр сатиры ему пришлось оставить. Оттуда его просто выгнали, оставив на улице. С тех пор академический театр остался по одну сторону баррикад, а антрепризный — по другую. Полилась абсолютно другая жизнь, за ней надо было лишь успевать. Жизнь эта буквально ворвалась в привычное русло, разрушила все дамбы и подорвала основы и устои всего сущего. С Ширвиндтом у Гаркалина началась эпоха гнева, но, как известно, время — лучший лекарь.
Если продолжать разговор об антрепризе, то можно часто услышать не совсем положительные отзывы о качестве пьес. Самое главное обвинение заключается в халтурной работе актеров. Трудно даже поверить в то, что Валерий Гаркалин, Татьяна Васильева и Армен Джигарханян собираются вместе и планируют, как бы им схалтурить.
Все, что хотят сделать актеры, — это поставить спектакль. Вопрос заключается в том, каким он получится? Получится ли он таким, каким его планировали актеры изначально? Как говорится в старой доброй классике, «нам не дано предугадать, чем наше слово отзовется».
Самая главная проблема, которая встает перед антрепризой, заключается в том, что всегда неизбежно будет вставать вопрос качества. Но Валерий сумел решить этот вопрос: он решил его свободой выбора. Актер может выбрать именно то, что считает нужным. Именно в такой свободе выбора и заключается положительный настрой, касающийся качества работы: актер всегда хочет выбрать хорошую пьесу, хорошую роль и хорошего партнера. Так не может поступать ни один актер академического театра. Он всегда должен ждать, когда же звезды выстроятся таким образом, чтобы спектакль прошел с успехом.
Пожалуй, Гаркалин может назвать лишь один спектакль, который, по его мнению, прошел на высоте. Этот спектакль он играет вот уже на протяжении двадцати лет.
Пьеса была поставлена Людмилой Рошкован, которая работает в студии «Человек». Это пьеса «Стриптиз», основана она на одноименном произведении абсурдиста Мрожека. В театре сатиры и Образцова, где Гаркалин проработал много лет, он находился в каком-то вакууме, некой пустоте. Пустота, а также чувство, которое с ней связано, порождает замечательное желание найти того человека, с кем хочется идти вперед. Кто-то, наоборот, начинает думать, что равного ему нет.
Как утверждает Валерий Гаркалин, правды здесь две. Каждый человек по своей сути одинокий. Так уж устроен этот непростой мир. Все люди одни в него приходят и так же одни из него уходят.
Есть и другая сторона медали. Вспомните опять слова Бродского: «Пустота, очевиднее, хуже ада. Некому сказать: «Не надо»! Душа порой умирает от пустоты, ведь каждому хочется, чтобы его любили, если не любили, то презирали, если не презирали, то хотя бы презирали. Человеку необходимо, причем жизненно необходимо, чтобы к нему испытывали хоть какие-нибудь чувства.
Когда зрители слышат эти слова из уст Гаркалина, то им становится понятно, что ему очень близок по характеру его герой из «Бумажного брака». Пьеса самому актеру очень нравится. Ее написала его любимый автор — Гана Слуцки, ее соавтором выступил Сергей Бодров. Они весьма иронично говорят о жизненно важных вещах, которые обсуждать напрямую, серьезно никак нельзя.
Человек, который одной ногой уже находится в могиле, пытается отдать свое последнее тепло совершенно незнакомым ему людям, людям несчастным. Для чего это все ему? Для того, что он лишь в преддверии своей смерти прозрел: теперь он понял, что все происходящее в жизни можно объяснить лишь любовью. А любви все люди боятся, они от нее бегут. Все пытаются, как страусы, от нее спрятаться в песок, ни в коем случае они не хотят испытать настоящее чувство, они боятся всех взлетов и падений, с этим связанных, они боятся боли. Лучше всего они поживут тихо, спокойно, не будут никого трогать.
В пьесе Мрожека, о которой так часто говорит Гаркалин, финал просто удивительный: «Можно покончить с собою даже за пять минут до собственной смерти». Актер Валерий Гаркалин к этому добавляет, что за пять минут до смерти можно успеть и признаться в любви.