Продолжаю великое дело Чаплина

Редко какому актеру даже просто мечтается о таком количестве сыгранных ролей, сколько имеется в багаже Валерия Гаркалина. Роли в таких фильмах, как «Ширли-мырли», «Женщин обижать не рекомендуется», «Бедная Саша», «Участок», «Гуманоиды в Королеве», «Ландыш серебристый», «Дорогая Маша Березина»… Это только часть того, где снимался актер. Валерий Борисович побеседовал с журналистом, где поведал о том, как относится к современному российскому кинематографу, рассказал о том, что вызывает в нем интерес и что собой представляет профессия — экстрасенс.

Здравствуйте, Валерий Борисович! Так уж повелось, что актерами становятся очень эмоциональные люди, и вы не исключение. Не получается ли так, что вы чересчур близко к сердцу воспринимаете своих персонажей и их проблемы?

Нет, я в этом смысле человек профессиональный. Если бы актеры разделяли чувства и эмоции, исполняемых ими героев, то в скором времени попали бы в интересные места. Утверждать, что ты — не ты, а иной человек, это уже признак определенной болезни. Я, разумеется, под эту категорию не подпадаю. Мне запомнилась цитата из Станиславского, из курса режиссуры, он говорил, что эмоции должны быть на сцене, а реальная жизнь — рациональной.

Как же поступать обычным людям?

Продолжать жить своей жизнью.

Но ведь получается, что их у вас две...

В этом и заключается профессия актера — в предоставлении такой невероятной возможности.

Допустим, вам приходится играть человека, который совершил убийство. Естественно, в жизни вы через такое не проходили…

Почему же? Иногда, я испытываю чувство, схожее с этим. Некоторых людей и правда стоило бы пришить. (смеется). Конечно, я шучу. Ваш вопрос мне вполне понятен. Работая над ролью, я и режиссер разбираем характер персонажа досконально, каждый его поступок должен иметь логичное объяснение, и только после понимания всех причин, мы начинаем действовать. Как говорит тот же Станиславский — главное, то, что за кустами.

Следовательно, психология — близкая вам наука?

Естественно, мы же ее изучаем. Вам может только казаться, что мы жизнерадостные и веселые. На деле же немного иная картина. Бытует мнение, что актеры не особенно приспособлены к жизни.

К примеру, быть забывчивыми — свойство людей как таковых, вне зависимости от профессии. Сам же я весьма рационален. Хоть и могу в некоторых вопросах быть поверхностным, и иногда забывчивым, в первую очередь, тут влияет природа, но никак не профессия.

Вы играли в мистическом фильме: «Марго. Огненный крест»…

Да уж, история там и, правда, мистическая. Правда, мой герой умирает во второй серии. Я играю медиума, предсказывающего по звездам события, которые произойдут в будущем. Он предсказывает серию убийств, а затем сам же и становится первой жертвой — убивают его, чтобы прекратить предсказания.

Встречались ли вам подобные предсказатели в жизни?

Профессия эта вообще вызывает определенные сомнения. Кому вообще под силу предсказать что-либо? Я полагаю, этого не в состоянии сделать никто. Я, к примеру, не имел никакого представления о том, что у меня будет два инфаркта, и я попаду в больницу. Что в скором времени покинет этот мир моя жена. Если бы какой-то экстрасенс дал, хоть какой-нибудь намек, какой-то знак, оповещающий о том, что это произойдет — но ничего такого не было. Поверьте — мысли обо всех этих предсказаниях стоит выкидывать из головы возможно быстрее. И жить будете трезво. Предугадать что-либо все равно не получится…

Вы принимали участие в еще одном, замечательном, на мой взгляд, сериале — «Гуманоиды в Королеве». Вы играете там инопланетянина.

Приятно, что вы отмечаете именно эту работу, я к ней тоже относился с большим трепетом, Таня Васильева помогла окунуться в эту атмосферу легко и свободно. Однако, по какой-то причине данный ситком на широкого зрителя сильного впечатления не произвел, а мне казалось, что работа для этого жанра более чем достойная.

Что же это было в вашем исполнении — внеземное существо или обычный человек?

Там было что-то вроде басенного хода. В баснях речь идет о животных, тем не менее, подразумевается человек. Точно так же и у меня — только вместо животных — инопланетянин.

Как должны выглядеть драматургия, сценарий, пьеса, чтобы понравиться вам?

В первую очередь, не должно быть ощущения пустоты. Должна иметь место История. Я, например, играю роль в спектакле «Стриптиз» в театре-студии под названием «Человек». Трудно поверить, но играю я в этом спектакле девятнадцать лет. Эта пьеса довольно-таки абсурдная, но в ней столько маленьких историй, которые рассказывают о человеке многое — прямо как в Библии.

Когда планируется пьеса такого плана — я соглашаюсь, не раздумывая — не имеет значения, какую сумму денег там заплатят и заплатят ли вообще. Если имеется история, я соглашусь сразу же.

Изменилась ли она за девятнадцать лет?

Знаете, абсолютно нет, режиссура там очень жесткая, а темы, которые затрагиваются — вечные, то есть злободневными остаются всегда. Как-то раз довелось мне сыграть Гамлета — не столь давно, в театре Станиславского, прошло всего несколько лет — постановщиком спектакля был Дмитрий Крымов. Когда мы выполнили всю работу, то подумали — несмотря на то, что произведение написано было немало столетий назад — не изменилось абсолютно ничего. И предательство, и бесчестие остались точно такими же, встречающимися в повседневной жизни.

Что вам ближе — комедия или драма?

Не стоит разбивать их на два чистых жанра. Как зрителю, так и актеру гораздо интереснее, если существует жанр трагикомедии — совокупность двух полярных точек. Собственно, как у Чаплина. Двадцатый век начался именно с него, а мы являемся продолжателями его великого дела.

Как вы считаете, в каком направлении в данный момент движется российское кино?

Судить об этом объективно довольно трудно, тем не менее, я имею четкое представление о том, что хотел бы видеть. Знаю, что за упадком должно последовать возрождение. Я полагаю, что российский кинематограф находится как раз в положении самолета, выходящего на взлетную полосу и готовящегося к разбегу и стремительному взлету в небо.

Наше кино движется именно в этом направлении. Отечественное кино всегда затрагивало душевную тематику. Наилучшими образцами нашего кинематографа были истории о людском сострадании, о человеческих отношениях. Не столь давно отмечали юбилей Татьяны Лиозновой. Ведь все знают, какой она прекрасный фильм сняла. И говорю я не о “Семнадцати мгновениях весны”, а об ином фильме — «Три тополя на Плющихе». Немудрено, что он считается лучшей работой Дорониной и выдающегося Ефремова. История, которая способна затронуть все уголки души. А “простая история” — тот же эффект.

Есть ли у вас любимые режиссеры?

Один из блистательных режиссеров — Данелия, явившийся новым поворотом в кинематографе. Еще это когорта замечательных воспитанников герасимовской школы. Не говоря уже о таких мастодонтах, как Тарковский и Соловьев. Отечественный кинематограф может гордиться всеми ими.

Смотрите ли вы зарубежное кино? К примеру, американское?

Разумеется. Но этот кинематограф — иной. У них имеются свои выдающиеся актеры и режиссеры. Не буду оригинальным — приведу в пример Тарантино. Знаю о его фильме «Бесславные ублюдки», собираюсь посмотреть непременно. В европейском кинематографе я уважаю многих из тех, кто уже ушел… Висконти, Годар, Феллини — отличные мастера, не говоря уж о Лелуше с его великолепным «Мужчиной и женщиной». Обожаю их всех.