Валерий Гаркалин — «Личное дело», часть третья
В «Ширли-мырли», я первым делом прочел сценарий. Я на полу валялся от смеха. Такое ощущение было, что я читаю Булгакова и Ильфа с Петровым, одновременно. Как потом выяснилось, все актеры пришли в фильм именно под впечатлением от сценария. Скажу больше, еще до того как Владимир Меньшов начал съемки фильма, этот сценарий был отмечен международной премией. То есть он стал успешным намного раньше, чем сам фильм.
САРАЛИДЗЕ: Не совсем понимаю, в чем состоит проблема? Ведь есть у нас молодые сценаристы, которые пишут вполне приличные сценарии.
ГАРКАЛИН: Сейчас мне придется говорить за весь жанр — некачественная литература, которая ложится в основу фильма, приводит к таким печальным последствиям. Не задолго до своей болезни я снялся в сериале «Гуманоиды из Королева». который прошел на ТНТ. Это российская версия английского сериала «Третья планета от Солнца». Он имел оглушительный успех во всем мире, поэтому наши решили адаптировать его для российского зрителя. Всем героям дали русские имена и переселили их из штата Огайо в Королев. В этой картине я снимался со своими учениками. Надо сказать, что не только зрители, но и мы на съемочной площадке смеялись очень много. А все потому, что здесь имелся качественный, добротный литературный сценарий. Хорошо поработали и сценаристы, которые создавали русскую версию. Все в сериале русифицировалось.
РУЖЕЙНИКОВ: Обрусевалось.
ГАРКАЛИН: Ну, можно и так выразиться. Так к чему я веду весь разговор. Когда я читал этот сценарий, мне было искренне весело, мне понравилось это произведение, и я уже представлял, насколько смешной получится картина.
САРАЛИДЗЕ: На нашем СМС-портале меня поправляют. Российская комедия «День выборов» все-таки получилась смешной. «Квартет И», напомнили мне пользователи.
РУЖЕЙНИКОВ: Последний фильм получился более камерным, но все, же удачные места в нем есть…
ГАРКАЛИН: Да, литературных находок много.
САРАЛИДЗЕ: Да, именно «Квартет И» ... замечательный спектакль, добротная литературная канва, смешные шутки.
ГАРКАЛИН: Хочу привести в пример великого маэстро сатиры и юмора Аркадия Райкина. Он не выходил к зрителю, не отработав, как следует литературный сценарий своих миниатюр.
РУЖЕЙНИКОВ: Валерий, из Ваших слов можно сделать один вывод — во всем виноваты плохие сценарии.
ГАРКАЛИН: Упрощенно, но примерно так.
РУЖЕЙНИКОВ: Но это ведь далеко не единственная причина того, что у нас нет хороших новых комедий?
ГАРКАЛИН: Конечно не единственная, но для начала нужно решать именно эту проблему.
РУЖЕЙНИКОВ: Как говорил Наполеон — почему не наступали?
САРАЛИДЗЕ: Начинать нужно с решения именно этой проблемы.
РУЖЕЙНИКОВ: Если это не разрешается, не разрешится и все остальное. Так почему же вы не наступаете?
САРАЛИДЗЕ: У нас, по — моему мнению, замечательные сценаристы тоже есть, хотя бы ВГИКовская сценарная школа?
ГАРКАЛИН: Целый институт литературы.
САРАЛИДЗЕ: Что же произошло?
РУЖЕЙНИКОВ: Не будем литературный институт всуе поминать.
ГАРКАЛИН: Ладно, договорились — не будем. Вспомним Аксенова, выдающийся беллетрист нашего времени, талантливый писатель — прозаик. Не так давно по ТВ прошел сериал по его произведениям "Московская сага". Согласитесь, он сильно отличается от всего, представленного нынче на нашем телевидении. Так я и хочу донести до вас мысль, что именно сценарий, литературная канва — основа всего.
САРАЛИДЗЕ: Что по-Вашему произошло со всеми нашими сценаристами? Почему пропали — растворились настоящие таланты?
ГАРКАЛИН: Ошибка в самой основе, внутри. Там надо искать причины.
РУЖЕЙНИКОВ: Не понял Вашей мысли.
ГАРКАЛИН: Мне кажется, что ошибка уже найдена, теперь осталось ее устранить.
РУЖЕЙНИКОВ: Я могу понять, когда наши хоккеисты едут на Запад — они там востребованы и хорошо оплачиваются. Но сказать, что все российские сценаристы дружно подались в Голливуд... Это звучит смешно.
ГАРКАЛИН: Напрасно Вы смеетесь, ведь тот же Аксенов долгое время преподавал русскую литературу американским студентам.
РУЖЕЙНИКОВ: Помню, был в его биографии такой факт.
ГАРКАЛИН: И Войнович жил за границей.
РУЖЕЙНИКОВ: А разве сценаристу не нужно хорошее знание языка, для того чтобы писать?
ГАРКАЛИН: Вы думаете, что все происходящее в стране, все эти разгромы и демонстрации силы прошли для нее бесследно?
РУЖЕЙНИКОВ: Странно как — то все получается.
САРАЛИДЗЕ: Тогда громили, а хорошие сценарии все-таки появлялись. А сейчас вроде бы все спокойно и стабильно, ан нет ...
ГАРКАЛИН: Тогда это было вопреки, а нам бы надо, чтобы благодаря.
РУЖЕЙНИКОВ: У меня на этот счет своя версия имеется. Я не так давно прочел мемуары Рязанцевой. Так вот она вспоминает, что сценаристы в 60-е и 70-е за один свой сценарий получали сумму в пять тысяч рублей. На эти деньги можно было три месяца жить не бедно, есть — пить сладко. И это даже в том случае, когда по сценарию никто ничего не снимал. Стимул был хорошо и продуктивно трудиться. Сейчас сценаристы столько не получают и уже не считаются элитой кинематографа.
ГАРКАЛИН: Совершенно справедливое замечание, платить нужно больше. И это тоже одна из сторон проблемы отсутствия хорошего развлекательного кино.
САРАЛИДЗЕ: Вот так и будем грустить, чувствуется.
ГАРКАЛИН: Все же труд сценаристов, да и не только их, должен быть достойно оплачен.
САРАЛИДЗЕ: Как ни странно, смешные комедии перестали снимать не только у нас.
РУЖЕЙНИКОВ: И это действительно так.
САРАЛИДЗЕ: Вот видите, здесь мы пришли к единому мнению.
ГАРКАЛИН: Комедия только считается легким жанром. На самом деле очень тонкий и сложный жанр. Рассмешить публику ничуть не легче, чем заставить зрителей рыдать. Я уже не первый год в амплуа комедийного актера, я свою популярность приобрел благодаря ему, поэтому я знаю, что говорю.
РУЖЕЙНИКОВ: Ни в коем случае не ставим под сомнение Ваши слова.
ГАРКАЛИН: Чтобы заставить зрителя плакать, большого таланта не надо, а вот заставить зрителей смеяться над одним и тем же намного труднее. Все-таки чувство юмора, оно очень индивидуально и избирательно.
САРАЛИДЗЕ: Сейчас ребята из «Камеди клаб» над этими словами смеются, наверное.
ГАРКАЛИН: Они над ними плачут, потому, как прекрасно об этом знают.
РУЖЕЙНИКОВ: В последнее время я часто натыкаюсь на один фильм, который крутят раз в месяц стабильно. Это легендарная «9 рота» Бондарчука. Там полно моментов, над которыми хочется плакать. Но в последнее время я уже нахожу в нем много смешных эпизодов...
ГАРКАЛИН: Да там много юмора, причем, отнюдь не тонкого, скорее грубоватого, нарочитого. Такой людям ближе и понятнее.
РУЖЕЙНИКОВ: А наш старый фильм «Женитьба Бальзаминова».
ГАРКАЛИН: Это уже шедевр классики!
РУЖЕЙНИКОВ: Могу его пересматривать бесконечно, при этом всегда хохочу до слез. Каждый раз нахожу в нем для себя что — то новое, свежее.
ГАРКАЛИН: Мордюкова там хороша, с этим ее: «Ты мне его приводи» или знаменитым «Не бойся — я добрая».
РУЖЕЙНИКОВ: Да, феерическая актриса, все время вспоминаю «Теперь мне гораздо лучше». Почему — то она мне в этой роли Лужкова напоминает, уж не знаю почему.
САРАЛИДЗЕ: Странные у тебя ассоциации, это от передозировки фильма, наверное.
РУЖЕЙНИКОВ: Не фильма передозировка, а Юрия Михайловича. Впрочем, сейчас мы уже отклоняемся от темы. Скажите, как по-Вашему, фильм «Любовь и голуби» — это комедия или мелодрама?
ГАРКАЛИН: Это пьеса очень знаменитая, она долгие годы шла в театре «Современник».
РУЖЕЙНИКОВ: Ну, видимо не настолько она была известной, если народ так тепло принял фильм, а о пьесе ничего почти не знал. Да многие и сейчас понятия не имеют, что еще и пьеса такая есть.
ГАРКАЛИН: Ну, в околотеатральных кругах она была очень известной. Кстати, Дорошина, в будущем очень известная актриса, популярной стала именно благодаря этой пьесе, а в кино снялась, уже проиграв эту роль на сцене «Современника».
РУЖЕЙНИКОВ: Вы театральный актер, преподаватель, актер кино. Обучаете студентов, в кино очень успешно снимаетесь. В театре Вы и актер и режиссер. А книги Вы не пишете? Автобиографию свою или мемуары не хотите оставить потомкам?
ГАРКАЛИН: Ой, вот это нет.
РУЖЕЙНИКОВ: Упаси Бог, Вы хотели сказать?
ГАРКАЛИН: Да, именно так. Я больше читатель. Буквы знаю, могу их в слова складывать...
РУЖЕЙНИКОВ: Ну, в этом мы и не сомневались, роли же Вы как — то учите.
САРАЛИДЗЕ: Ну а как преподаватель, что Вы скажете о новом поколении актеров. Многие ругают их, говорят, что уже нет таких талантов, как раньше.
ГАРКАЛИН: Скажу, что все это наговоры. Я привык говорить только о том, что хорошо знаю. И уверенно Вам заявляю, что талантливые молодые люди есть и будут. Это уже маразм старческий, когда говорят, что раньше трава зеленее была. Сравнивать прошлое поколение актеров и нынешнее, это н верный подход. Ведь если сравниваешь, всегда надо выбирать. Талантливые и не очень, работоспособные и ленивые были всегда. Нельзя говорить, что все актеры прошлого поколения были хороши и талантливы. Просто проверку временем прошли лучшие.
Когда мы с Димой Грымовым выпускали «Гамлета», мы прошли весь путь от замысла до реализации идеи. И этот многосложный путь навел нас на мысль, что эта пьеса похожа на Библию, в ней ничего не изменилось с момента ее написания. Много веков прошло, но все терзания главного героя, его страх перед неизвестным, близок и понятен нам в двадцать первом веке. По большому счету, ничего не изменилось в этом подлунном мире, все так же люди чувствуют и страдают, пытаются осознать свое место и предназначение. Мы все так же беззащитны перед неизвестностью, страшимся ее. И все это "Быть или не быть"? Разве современному человеку это не близко? Извините мне мою многословность.
РУЖЕЙНИКОВ: Вы просто слишком углубились в тему, развернуто, так сказать.
ГАРКАЛИН: Да, со мной такое порой случается. Становлюсь разговорчивым, особенно когда о театре речь заходит.
РУЖЕЙНИКОВ: Сейчас мы не будем говорить о театре — это святое, храм Мельпомены и все такое. Но кинематограф всегда считался развлекательной индустрией. Здесь балом правит зритель, а для того чтобы угодить его вкусам совершенно не обязательно всем быть «Гаркалиными».
ГАРКАЛИН: Может быть это и так, но в современном кино все же есть место искусству. Остаются еще Феллини и Висконти, так, что искусство в кино никто не отменял и отменить не сможет, это я вам говорю.
РУЖЕЙНИКОВ: Конечно, Феллини и Висконти — есть что смотреть. Хорошо, что мы знаем, кто такие Феллини и Висконти?
ГАРКАЛИН: А вот в Италии они почти не известны. Не интересует итальянцев великий кинематограф.
РУЖЕЙНИКОВ: Так ведь в Италии и Гоголя не знают, хотя он там жил больше, чем в России.
САРАЛИДЗЕ: Всегда считалось, что Феллини это некое высокое кино, классика, которую стыдно не знать интеллигентному человеку. Но если начать показывать все его фильмы во всех кинотеатрах, да у нас залы будут пустыми стоять. Помню, когда я был студентом, мне по большому блату перепал абонемент на ретроспективный показ его фильмов. Народ с половины фильма пачками уходил. Непонятно, что же они желали там увидеть.
РУЖЕЙНИКОВ: Я тоже помню, как с "Репетиции оркестра" почти весь зал ушел, а это один из моих любимых фильмов до сих пор. Всегда его с огромным удовольствием пересматриваю, можно сказать, с большим наслаждением.
ГАРКАЛИН: Как бы то ни было, Феллини это на все времена. Это кино останется великим не зависимо от мнения группы людей.
