Если будет личность — будет все

«В чем сила, брат?». Когда-то персонаж Бодрова задал сакраментальный вопрос, схожий с Гамлетовским «Быть или не быть?». Но Бодров пытался создать героя нового времени, слепив его быстро из подручных материалов. В итоге получился человек, который лишен всякой духовности, и свои поступки ему оценить непросто. Его методы борьбы со злом отвергают всякую гуманность. Этот герой — яркий представитель нового поколения, которому духовность не придает сил, и лишь является грузом.

Валерий Гаркалин, известный актер, исполняет в театре роль Гамлета. Он полагает, что Гамлет, даже после того, как прошло четыре столетия со времени первого его появления на театральной сцене — все еще современный персонаж, ведь вопрос, которым он задается, отражает вечные ценности.

Можете ли вы, как человек из культуры современного кино, обозначить, что потерял современный кинематограф с уходом Олега Янковского, Владислава Галкина, Александра Абдулова, Андрея Краско, Юрия Степанова?

Это прискорбно со всех сторон, когда понимаешь конечность жизни, ее «одноразовость». Мне довелось разговаривать с Олегом Юрьевичем Янковским, незадолго до смерти моей жены. Тогда я уже знал, что умирает он, но не догадывался, что умирает она. Он только приехал из-за границы, где проходил обследование и услышал страшный диагноз — рак в последней стадии. Помню, еще подумал тогда, глядя ему в глаза: «Боже мой, ведь кому-то гораздо хуже сейчас, чем мне и моей Катеньке». Болезнь у нее тогда только зарождалась, но уйти ей пришлось раньше. Сложно осознать, что больше никогда не сможешь прикоснуться к человеку и увидеть его.

Именно поэтому я благодарен судьбе за предоставленный шанс увидеться с Янковским в его последние дни. Мы долго разговаривали, а напоследок он произнес, с улыбкой на устах: «Не верь тому, что говорят журналисты. Это все неправда». На меня произвела впечатление эта его простота и отеческая улыбка, с которой он это сказал, уже зная, что дни его сочтены.

Вам довелось близко видеть, как люди покидают наш мир навсегда. Замечали ли вы изменения в них? И что для вас смерть — уход или конец?

Это финал. Которого не избежать. Вспомните, у Цветаевой — «Уж, сколько их упало в эту бездну, разверзшую вдали! Настанет день, когда и я исчезну с поверхности земли…». Ощущение неизбежного конца теперь всегда со мной. Конечно, проще и приятнее убедить себя в том, что смерть — это всего лишь продолжение.

Из любви к себе?

Да, именно из-за нее, людям приятнее верить в любую сказку, о том, что же там, после смерти. Не припомню, чтобы попадал в некую особую субстанцию, хотя и пришлось побывать за гранью в течение двух минут, когда была констатирована клиническая смерть.

Пережив инфаркт, изменилось ли ваше ощущение себя?

Обратите внимание, двойной инфаркт! Несомненно, это событие стало переломным в моей жизни. Это как поколение наших родителей, у которых мир разделился на две части — до войны и тот, который после. Моя жизнь повернулась на сто восемьдесят градусов — таково было потрясение. Даже если не брать в учет тот факт, что смерть пришла в мой дом, правда в этот раз не за мной.

Впоследствии пришло осознание — инфаркты были звоночками страшной трагедии — смерти жены, которая была смыслом моей жизни и любимым человечком. Сейчас я могу уверенно заявить, что самым серьезным испытанием становится потеря близкого человека, а не личная болезнь.

Вам принадлежат слова: «К сожалению, несколько раз прожив чужие жизни, ты уже не можешь найти дорогу к себе, так далеко от себя отходишь». Разве людям не свойственно с течением времени искать путь к себе, стараясь не потеряться в чужих жизнях?

Я работаю не так как все. «Я в предлагаемых обстоятельствах» — это основополагающая составляющая художественной традиции нашего отечественного российского воспитания. А по моему мнению, стоит прийти к себе, своей вере, найти оплот и психофизику, через отказ от себя, для этого необходимо понять, какая роль тебе досталась. А это невозможно сделать без должного внимания к «нему», к герою, чьим воплощение тебе надо стать. Для этого нужно максимально отдалиться от себя самого, но, я понимаю, что все равно мне от себя не убежать и никуда не деться! (смеется)

А за что вы полюбили своего героя в «Катале»? Наверное, не зря он стал вашим любимым фильмом.

«Катала» отлично демонстрирует то, что нет во мне той отваги, глубины чувств, самопожертвования. Мне не свойственны в такой мере риск и смелость, как ему. Когда мне довелось играть Дежкина в «Белых одеждах», которому тайно приходилось проводить опыты по генетике и одновременно изображать преданного академическому канону ученого, я осознавал, что не присуща мне такая храбрость и мужественность, как этому человеку. Это остается лишь моей мечтой, но воплотить это на сцене и показать этого человека — я в состоянии.

«Ширли-мырли». Здесь вы играете четырех братьев, а в жизни есть ли у вас такой брат-близнец, близкий вам по духу?

Да, его зовут Толя. Живет он далеко, в западной Сибири, именно он в далекие 70-е годы привил мне умение читать и мыслить. Он помог мне понять, кто я и что я. Сложно найти такого человека, который способен поставить тебя на ноги. Не важен возраст, он может быть молод, не обязан быть старцем-гуру, но он — тот, с кем можно спеть на два голоса.

Кровная связь для вас менее важна, чем это ощущение?

В жизни есть примеры того, как отец или брат становятся самыми чужими людьми, а заклятый враг — самым близким тебе человеком. Нас с Толей связывает некая энергетическая нить, которую невозможно разорвать, возможно, только смертью — нет у меня более родного друга. Хотя уходить из жизни именно так и надо — эффектно разрывая эти самые крепко натянутые нити! Страшно в конце жизни ощутить себя не связанным ни с кем и ни чем.

Вы уже в довольно зрелом возрасте воплотили Гамлета на сцене — можете ли сказать, что это за человек? Как удается ему столько времени держаться на сцене?

Любопытный, неожиданный подход к вопросу. История с Гамлетом — роль — «нетленка» мирового репертуара (улыбается). Дима Крымов — автор инсценировки Гамлета. Мы, в отличие от великих переводчиков, среди которых и Пастернак, не пользовались адаптированным английским подстрочником. Наш «Гамлет» переведен заново, с того языка, на котором писал сам Шекспир, со староанглийского. Оригинал отличается от обще знакомого — даже сцены в нем развиваются не в привычном порядке.

Гамлет в нем никогда не находится в одиночестве, все его монологи обращены к кому-то конкретному. Всем известный монолог «Быть или не быть» он произносит Офелии, желая донести до ее сознания первую в истории экзистенциальную мысль, о существующей проблеме выбора. На самом деле оказывается, что монолог этот произнесен совсем не тем человеком, который в бессилии прислонился к дверному косяку…

Ваш Гамлет полон жизни и энергии.

Да, это так! Единственный раз, встретив собственную Смерть — он в одиночестве. Но и в этот момент взор его устремлен в зрительский зал. В привычном переводе Лозинского и Пастернака он говорит: «Дальнейшее молчание, а дальше — тишина…». В нашей же версии перевода эта сцена звучит так — «Передо мной молчание…» и Гамлет, обращенный к залу, ощущает это молчание.

А если представить Гамлета, у которого в жизни нет столь драматичных событий, нет убитого отца, слабой матери, предателя-дяди?

Гамлет в нашей интерпретации получился жизнелюбом, любящим женщину, друга, семью — все то, из чего и состоит человек. Гамлет — это обычный домашний человек, в жизни которого случилась трагедия. А самое интересное, что многие видят эту ситуацию по своему, кто-то видит в этом пьяную разборку, где Гертруда — похотливая пьяная женщина. Вот так все просто, эти сюжеты стали привычными в нашей жизни, откройте любую газету — бытовуха с пьянством и хватанием за ножи присутствует, чуть ли не в каждом выпуске.

История Гамлета основана на реальных событиях. В какое-то королевство приехали гости, а нашли лишь двор, усыпанный трупами. Шекспир взял эту историю за основу, но вложил в нее трагедию духа, интеллекта. Весь сюжет пронизан мыслью о том, что жизнь конечна, что бесконечен и велик дар выбора, свобода выбора. Шекспировским сюжетам суждено пережить всех нас. Потому что, как в Библии, все останется как прежде — будут и предательство, и бесчестие, случайность жизни, безнравственность.

Вы большой поклонник театра, как считаете, может ли стать мощнее тандем зрителей, актеров на сцене и постановщика?

А союз, основанный на эмоциях — очень мощный! Знаете, такая странная закономерность, стремясь в театре уйти от реальности, зрители познают жизнь. В этом и заключается главная ценность театра.

А если предположить, что зритель прямо здесь и сейчас может принять участие в постановке, прямо во время спектакля, нарушая, таким образом, монополию режиссера на интерпретацию?

А я, именно поэтому являюсь обожателем жанра dell`arte — здесь нельзя ничего предположить заранее. С Мишей Ефремовым я играю в спектакле «Мошенники», здесь зрители могут принять участие в процессе. В Италии артисты dell`arte специально перед представлением бродили по узким улочкам и площадям, подслушивали сплетни, узнавали, кто с кем спит, кто, как живет, а вечером, на спектакле, потрясенные зрители с удивлением обнаруживали, что приезжие артисты в курсе всей жизни города!

Сериал «Школа», снятый Валерией Гай Германикой, вызвал волну пафосной критики и наделал много шума, вы тоже называли свою среднюю школу «монстром». А каково ваше мнение относительно современной школы?

Очевидно то, что система образования должна быть подвержена кардинальной перемене. Должны быть искоренены штампы и стереотипы из общества, в котором живут индивидуальности. Это раньше отсутствие собственного мнения, этакое оболванивание служило на руку авторитарному режиму, но система рухнула, и теперь главным должно стать то, что давно ценится во всем мире — неповторимость.

Там где толпа — рано или поздно созреет бессмысленный бунт, а будет личность — будет все. Откуда в сериале столько агрессии? А она выходит как ответная реакция на унижение, оскорбление, давление, угнетение человека и катастрофическая система обучения лишь способствует этому. Я знаю, что в школах США, Израиля, Франции придается огромное значение созреванию личности.

Мне недавно довелось побывать в Израиле — меня там ожидало огромное потрясение, мне довелось увидеть там, как маленький «клоп» сидит себе на дороге и занимается изучением букашки. И ни одна машина не сдвинулась с места, пока малыш познавал Вселенную, знакомясь с букашкой. Я был более чем удивлен! Будь он на наших дорогах, давно уже был бы сбит и тут же забыт! Великую акушерку, спасшую жизни многих матерей, в Москве безнаказанно сбили на дороге!

Что просто обязан сделать человек за свою жизнь?

Поскользнуться и упасть, чтобы затем — понять тех, кто упал. Как замечательно написал поэт Ибрагимов «Хотя бы раз, но поскользнись, Чтобы потом понять упавших… Встань палачом хоть раз у плахи, И раз над плахою склонись!» За жизнь, чтобы успеть понять целостность мира, просто необходимо испытать и то, и другое. Чтобы не просто просуществовать какое- то время. К примеру, величие Гоголя именно в этом — он получил право смеяться, потому что сострадал.